Мой сайт

Был он тощ, морщинист, неопрятен и несомненно страдал язвой желудка и разлитием желчи. И он, указуя на них обвиняющим перстом, повторил:

- Именно этого я и боялся!

- В-вы кто? - спросила Глория.

- Кассий, - представился он. - Кассий Фитцмюллен, критик на покое из «Дальтон Таймс». А вы собрались дезертировать?

- Вам-то что до этого? - уточнил Смит, поигрывая античными мускулами.

Кассий покачал головой.

- Что до этого? Вы представляете собой угрозу всему нашему образу жизни! Если вы уйдете, то станете, разумеется, художником либо педагогом - и, рано или поздно, вольно или невольно, словом или жестом выдадите то, о чем давно подозревали. Я слышал все ваши разговоры. Вам известно - теперь уже точно известно - что здесь находят последний приют все критики: старея, мы сходимся сюда изображать то, что так ненавидели в прошлой жизни. Вот почему с каждым годом число римских сенаторов растет.

- Я давно подозревал нечто подобное, - сказал Смит, - но не был уверен.

- Довольно и подозрения. Вы опасны и подлежите суду!

С этими словами Кассий хлопнул в ладоши и возгласил:

- Суд!

Процессия древних римлян медленно вступила в зал и окружила влюбленных. От них веяло пылью, старой бумагой, желчью и временем.

- Они желают вернуться к человечеству! - объявил Кассий. - Уйти и унести с собой свое знание!..

- Мы же не скажем! - всхлипнула Глория.

- Поздно! - сурово ответил один из критиков. - Вы внесены в каталог!

Он извлек из тоги брошюру и зачитал:

- Номер 28 - «Скорбящая Гекуба». Номер 32 - «Поверженный Гладиатор». Поздно! Ваше исчезновение будут расследовать.

- Суд! - повторил Кассий.

Сенаторы медленно обратили большие пальцы вниз.

- Вы отсюда не уйдете.